Границы твоих возможностей лежат в пределах твоих желаний
Я всегда задавалась вопросом о том, что такое дневник. Зачем он нужен? Что сюда писать? Где та грань, где моё личное, а где - уже общественное, чье-то?
Я всегда испытываланездоровую страсть к тетрадкам и бумажкам. Листочки, карандашики, перьевые ручки, чернила... Гладкая бумага, атласная, по которой скользит рука - на ней должны были быть картинки. Яркие, витые, абсолютно средневековые. Это потом, уже в процессе учебы, я открыла для себя иллюминацию и буйство красок меня смело. Честно признаюсь - я плохая ученица. Я так и не выучила книжную иллюстрацию. Почти все кодексы, псалтыри, евангелия сплелись в нечто единое, неудобоваримое, с мешаниной названий. А про даты я вообще молчу.
Пока мы учились я была счастливой обладательницей двух подруг-одногруппниц. К экзаменам или зачетам мы готовились забавным образом - садились где-нибудь типа "Му-мы" и начинали. Я вела беспрерывный рассказ, время от времени оборачиваясь то к одной - за уточнением даты, то к другой - за уточнением фамилии, названия, города или современного философского толкования проблемы. Мне до сих пор приятно это вспоминать. Теперь же - википедия или какой-нибудь словарь...
А цвета, детали, штрихи, росписи, ковровые листы просто были больше меня. Я тонула, захлебывалась, распластывалась под ними. Мне было все равно кто и когда, а главное зачем. Картинка. Зримое, живое, воплощенное, только вот что?, неслось ко мне со слайдов. И не важно, что бумага, на самом деле, была шершавой, пористой и отлично впитывавшей чернила. Для меня она была белоснежно-холодной, вощеной, атласной, гладкой до невозможности, настолько, что любое прикосновение оставило бы там след. И с неё щерились красным и синим буквы, морды, кельтская вязь, животные и апостолы. Она была покрыта пурпуром, но все равно, под ним, она блистала белым, не ярко-холодным белым архангела Михаила, прожигающим душу, а белым, на который можно было смотреть.
Наверно вешаю все эти картинки у себя я просто хотела поделиться этим чудом, показать, что оно есть, оно так прекрасно, что невозможно обладать им одному, оно больше тебя и рвется наружу, к другим.
Ну вот, оно опять меня поглотило и выпило...
А у вас такое было, есть? С чем? Расскажите (;
Я всегда испытывала
Пока мы учились я была счастливой обладательницей двух подруг-одногруппниц. К экзаменам или зачетам мы готовились забавным образом - садились где-нибудь типа "Му-мы" и начинали. Я вела беспрерывный рассказ, время от времени оборачиваясь то к одной - за уточнением даты, то к другой - за уточнением фамилии, названия, города или современного философского толкования проблемы. Мне до сих пор приятно это вспоминать. Теперь же - википедия или какой-нибудь словарь...
А цвета, детали, штрихи, росписи, ковровые листы просто были больше меня. Я тонула, захлебывалась, распластывалась под ними. Мне было все равно кто и когда, а главное зачем. Картинка. Зримое, живое, воплощенное, только вот что?, неслось ко мне со слайдов. И не важно, что бумага, на самом деле, была шершавой, пористой и отлично впитывавшей чернила. Для меня она была белоснежно-холодной, вощеной, атласной, гладкой до невозможности, настолько, что любое прикосновение оставило бы там след. И с неё щерились красным и синим буквы, морды, кельтская вязь, животные и апостолы. Она была покрыта пурпуром, но все равно, под ним, она блистала белым, не ярко-холодным белым архангела Михаила, прожигающим душу, а белым, на который можно было смотреть.
Наверно вешаю все эти картинки у себя я просто хотела поделиться этим чудом, показать, что оно есть, оно так прекрасно, что невозможно обладать им одному, оно больше тебя и рвется наружу, к другим.
Ну вот, оно опять меня поглотило и выпило...
А у вас такое было, есть? С чем? Расскажите (;
Я думаю, это просыпается родовая память
И еще: если я увлечена человеком, мне хочется его нарисовать. Вот как-то так это работает.
Да (;